Я вижу, как, весело плескаясь и измазывая, пачкая полость рта, уничтожая белые зубы, твой рот наполняется кровью. В твоих глазах застыло напряжение, но не страх. Нет, не страх. Ты делаешь усилие, чтобы что-то сказать, но изо рта не вылетает ни звука. Раздаётся глухой кашель, который отдаётся музыкой в ушах. На губах появляется и почти сразу же лопается тёмно-красный пузырь, после исчезновения которого остаётся грубый землистый осадок. Изгибая кончики рта, мягкие, податливые губы искривляются. Сейчас твой рот напоминает печальную улыбку Пьеро. Сквозь приоткрытые губы вытекает струйка крови. Ты вздыхаешь, пропуская морозный воздух сквозь лёгкие, и слегка склоняешь голову на бок. Смотришь на меня. Выбившиеся пряди волос отбрасывают тень на лицо, но ты их не поправляешь. Конечно, как ты их поправишь, если у тебя завязаны руки?
Я смотрю на тебя со страданием во взгляде. Ты хотел, чтобы на твоём теле зацвели раны, которые, раскрыв свои бутоны и нежно подрагивая лепестками, рассказали мне все твои тайны. Ты хотел видеть пёстрые картины, сотканные из самых разнообразных эмоций, воспоминаний и ощущений. Ты хотел смеяться и плакать одновременно. А что в итоге?
Кровь. Кровь. Мне больно смотреть на тебя. Смотрю на свои кулаки - на них тоже кровь. Молчание повисло в воздухе. Мне совсем не хочется говорить, да и нечего.
А ты всё смотришь на меня. Наконец выражение твоего лица меняется: глядя на меня, ты медленно, едва растягивая губы, неуверенно улыбаешься.
- Ты сердишься? - Спрашиваешь ты тихим голосом.
- А ты как думаешь? И вообще, ты думаешь, мне это приятно? Приятно это делать? - Я стараюсь не кричать, но всё равно говорю на повышенных тонах.
- Но ты же этим уже занимался. Это же привычно для тебя, разве нет? - Ты с удивлением смотришь на меня.
- Да, но не с тобой.
- Почему? Разве я чем-то отличаюсь от тех других? К тому же, я люблю боль. - Сейчас ты выглядишь таким маленьким, беззащитным, даже невероятно, что ты сломал столько жизней. Впрочем, как и я.
Я не отвечаю. Боль - это то, что нас связало. Ты её любишь, принимаешь как дар, я же всю жизнь бегал от неё и только и делал, что причинял мучения. Я никогда не любил боль. Что в ней хорошего?
Но временами оно растёт во мне, как снежный ком, нарастает. Оно - это желание причинять боль. Иногда я не могу сдержаться и выплёскиваю это желание наружу. Но сейчас я не могу, не могу делать тебе больно. В твоих глазах я прочёл это. Любовь к боли. Ты любишь боль гораздо сильнее, чем я люблю её причинять. И эта твоя любовь привлекла меня, заставила меня задаваться вопросом, а можешь ли ты любить что-то сильнее, чем мучения? Сам того не осознавая, я захотел изменить объект твоей привязанности, твоего слепого и бездумного поклонения. Когда я бил тебя, я выражал свою любовь тем способом, что единственно понятен тебе. Мои поцелуи, объятия и ласки не принесли бы тебе такого удовольствия, как удары. Однако твои муки приносят мне боль. Ту боль, от которой я старался избавиться всю жизнь.
Мы оба жалкие безумцы, которые хотели изменить свою жизнь, но оба пришли к одному и тому же. Мы оба жаждали одного - свободы. Ты улетаешь в космос от того, что все твои нервные окончания стонут и умирают в пытках, я же - от твоих стонов и стонов моего раненого сердца. Как ты однажды сказал, мы заложники своих страстей.
Ты смотришь на меня глазами побитой собаки. «Чёрт», - подумал я, а ведь так и есть.
- Ты когда-нибудь... - Ты хочешь что-то сказать, но дальше я уже не дослушиваю. Быстрыми шагами пересекаю пространство между нами и целую тебя в губы страстно, нетерпеливо. Наконец понимаю, что если этого не сделать, всё останется так, как есть. Пусть я буду тебя бить, пусть ты будешь наслаждаться болью, но ты будешь страдать из-за меня. Твоё тело будет болеть из-за меня. Твоё сердце будет страдать так же, как и моё: мы связаны единым чувством. И пусть пока что это только боль, кто знает, может, этот тугой ком в наших сердцах исчезнет, уступит место чему-то новому.
Мертвенно белый свет заливает всю комнату от пола до потолка, рисуя причудливые узоры на стенах. И тени, тени пляшут всюду. Стоны, хрипы, движения тел и опять она, та, без которой мы никто, - боль.